Соединенные Штаты зажаты между двумя параллельными популизмами на подъеме: популизмом Дональда Трампа справа и Берни Сандерса слева. Зато Хиллари Клинтон проявляет себя крайне рациональной центристкой.
Это показывает, что ни одна демократия не является защищенной от популизма. И что означает этот термин? Популизм заключается в том, чтобы пробуждать примитивный и массово распространенный инстинкт: быть убежденными в том, что причиной наших бед, разочарований и фрустраций есть кто-то посторонний и что мы абсолютно не являемся за них ответственными. Кандидату предстоит указать на этого постороннего козла и перерезать ему горло, чтобы будущее сделалось — опять стало — радостным, потому что популизм основывается также на мифе о потерянном рае. Популист достигает своей цели, если он является харизматичным — это понятие неопределимо, но легко ощутимо — и если указывает на козла, козу согласно фрустраций текущего момента.
Еврей был любимым козлом отпущения 1930-х, и это уже прошло, за исключением арабского мира. Берни Сандерс заменил его на Уолл-стрит, весьма неопределенный объект, что, однако, размещенный в современном Вавилоне, каким является Нью-Йорк, и что его глубинка Америки ненавидит; зарплата среднего американца не растет, потому что гномы с Уолл-стрит колоссально богатеют. Предположение Берни Сандерса является абсурдным и бездоказательным; наоборот, так же, как сбережения всего мира — приобретенные в хороший или плохой способ — инвестируются в Уолл-стрит, все американцы имеют доступ к кредитам с низкими процентами, которые позволяют им потреблять, покупать себе жилье и создавать предприятия. И какое значение имеет действительность, если популизм ее не признает и заменяет мифами, которые мобилизуют намного лучше.
Так же, как Дональд Трамп, Берни Сандерс указывает на чужака как на дополнительного козла отпущения: свободный международный товарообмен приводит к тому, что мексиканцы и китайцы воруют рабочие места у американцев, в частности в сфере фабричного производства. Не имеет значения, что американская промышленность сейчас производит вдвое больше продукции, чем производила двадцать лет назад, и что благодаря роботизации мы являемся свидетелями реиндустриализации страны. Также не имеет значение, что благодаря международному разделению труда американские потребители могут покупать мобильные телефоны или компьютеры, которые — если бы их собирали не в Азии — стоили бы в четыре раза дороже.
Берни Сандерс и Трамп не дают уроков по экономике, однако привлекают свою аудиторию иллюзией про счастливые США, где никто не будет обязан адаптироваться к инновациям. Берни Сандерс является еще большим смутьяном, потому что кажется искренним в своей роли старого революционного льва и создает впечатление, что стремится не денег или власти, а только спасения США. Он даже более дестабилизирующий, чем Трамп, потому что никто не думает, что он является не честным и незаинтересованным.
Козлом отпущения Трампа есть чужак: мексиканец — неизбежно вор и насильник; мусульманин — всегда потенциальный террорист; китаец — ошуст и вор рабочих мест. На чернокожего не указывается, но он всегда неявно присутствует в риторике Трампа, который — напомним — намекает, что Барак Обама является кенийцем и мусульманином и именно поэтому президент ненавидит Соединенные Штаты. Трамп не только игнорирует реальность — она ему кажется неинтересной. У него душа начальника, и, по его мнению, вера в начальника, который всегда прав, должна заменять знания фактов. Это превращает Трампа на потенциального фашиста, тогда как Берни Сандерс является грубой карикатурой на Ленина, который был меньшевиком.
Представляют ли эти двое угрозу американской демократии? Предположим, что Трамп является президентом. В первые же дни он обнаружит, что американский президент — это Гулливер, связанный лилипутами, у которого очень мало реальной власти. Так захотели отцы-основатели когда создали Конституцию США, которая является неизменной уже более два века: поскольку они подозревали, что можно соблазниться властью и возможностью злоупотреблять ею, то создали хитроумную систему баланса сил, в которой никто — и меньше всего президент — не может навязывать своих прихотей. Если бы президент попытался нарушить конституцию, Конгресс отстранил бы его от должности, а Верховный суд аннулировал бы его решение. Президентов Эндрю Джексона, Теодора Рузвельта и Франклина Д. Рузвельта, которые в прошлом имели соблазн превысить свои полномочия, заставили опомниться.
Конституция превалирует над людьми, и американцы гораздо больше чтят свою конституцию, чем политиков. В Соединенных Штатах никогда не было ни Муссолини, ни Гитлера, ни Франко, ни Салазара или Петена, и мы не представляем, что может быть иначе. Американской демократии ничего не грозит. Парадоксом текущего момента является то, что Трамп и Сандерс появились тогда, когда ни одно объективное обстоятельство этого не предвещало. В общем принимая, фашизм возникает в кризисную эпоху, однако в Соединенных Штатах кризис закончился. Бесспорно, надо искать объяснения где: большая часть американских правых до сих пор не переварила, что президент является чернокожим, а большая часть левых разочарована тем, что Обаме не хватает смелости.
И наконец, не забывайте о том, что американцы не любят государство и не ждут от него много. Выдвижение кандидатами паяцев является отражением того, как мало уважения среди электората — половина которого не будет голосовать — имеет Вашингтон.
Автор Ги Сорман (Guy Sorman) для ABC
