8 мая 2006 г. Высокий Суд Англии и Уэльса вынес решение в длительном процессе относительно товарного знака между Apple Computer и Apple Corps , корпорацией, основанной Beatles. BBC поспешила осветить событие и устроила интервью в прямом эфире с известным экспертом в области высоких технологий по имени Гай Кьюни. В то время как Кьюни ждал в одной приемной, кандидат на работу в ИТ-отдел BBC ждал в другой. Его звали Гай Гома.
Что произошло дальше, вы можете догадаться сами. Озабоченный стажер привел не того Гая. Изумленному Гому быстро наложили макияж, надели микрофон и посадили напротив ведущей BBC. Как описывает Википедия и подтверждает собственное наблюдение, «на лице Гома прошло четыре различных выражения менее чем за пять секунд: шокирующее осознание; слепой страх; философская решимость и, наконец, стремление проявить себя наилучшим образом». Он выдерживает интервью, комментируя в целом дело, о котором он ничего не слышал, а затем высказывая некоторые мнения про обмен цифровыми файлами в ответ на дальнейшие вопросы.
Наиболее впечатляющей в этом случае является не поведение Гая Гома, который показал удивительный перфоманс в чрезвычайных условиях (к сожалению, он не получил работу в ИТ-отделе). Впечатляющей является поведение ведущей. Кажется, она почти сразу поняла, что что-то пошло наперекосяк, и все же шоу должно продолжаться. Ее действия ограничены сценарием .
Поведение ведущей BBC во время интервью с Гома не является чем-то чрезвычайным. Много профессиональных журналистов с доброй волей и бесспорным талантом попадали в места, где они оказывались обычными участниками театра абсурда и заложниками угроз, которые было не так легко осознать, в сравнении с теми, что хотят от государственных цензоров.
Например, в ноябре 2006 г. пресс-секретарь Белого дома США Тони Сноу и советник Дэн Бартлетт проводили брифинг во время визита президента Джорджа Буша в Латвию. Они открыли протокол встречи соответствующими отвлекающими замечаниями о том, как успешно проходит эта поездка. Но толпу журналистов интересовал несвязанный с этим меморандум, который недавно просочился, о том, что администрация США теряет доверие к премьер-министру Ирака. Поскольку вопросов об этом было все больше, Сноу первым дал ответ «для протокола» — провозгласив необходимую для успокоения безоговорочную поддержку премьер-министру, а затем сообщил, что брифинг продолжится в «фоновом режиме», проведение которого иногда является противоречивым и означает, что цитаты могут подаваться только анонимно.
Конечно же в этот момент в официальной стенограмме Белого дома мы видим, что в части вопрос-ответ «господин Сноу» и «господин Бартлетт» заменены в каждом ответе на «высокопоставленный чиновник администрации».
New York Times имеет жесткую политику относительно использования анонимных источников. Она требует, чтобы анонимность была «крайним средством, когда история представляет общественный интерес и информация не является доступной иным способом». Когда предоставляется анонимность, читателю необходимо сообщить причину.
Как это повлияло на историю, что появилась в Times после латвийской пресс-конференции? В отчете была старательно сохранена строгая конфиденциальность между источником и репортером, где первый ответ пресс-секретаря «для протокола» отличается от последующих анонимных ответов:
«Президент доверяет премьер-министру Малики», — сообщил пресс-секретарь Белого дома Тони Сноу журналистам...
Два высокопоставленных чиновника администрации, которые настояли на анонимности в обмен на разговор про секретный меморандум, сделали предположение, что его содержание не удивит премьер-министра Ирака...».
Стенограмма вызывает ассоциации, как будто журналисты украдкой брали интервью на крытой автостоянке недалеко от моста Ки Бридж, когда на самом деле они просто присутствовали на многолюдной пресс-конференции, где Тони Сноу чуть помахал рукой. На следующий день Wonkette опубликовал комический запись в блоге, что отличался от других рядовых коллективных текстов СМИ: «Чиновники Белого дома магическим образом стали анонимными внутри брифинга».
Похоже, Сноу услышал насмешки Wonkette. Свой следующий брифинг, из Иордании, он начал так:
Сноу: Мои поздравления. Добро пожаловать в Амман. Во-первых, ко мне присоединился мой близкий друг, Высокопоставленный чиновник администрации, для брифинга в «фоновом режиме» насчет обеда... Итак, позвольте мне отрекомендовать всем Высокопоставленного чиновника администрации, который кратко представит вам информацию, а затем ответит на ваши вопросы.
Никто не появился на трибуне и не сошел с нее, и остальную часть брифинга Сноу официально и неофициально провел как «Высокопоставленный чиновник администрации».
Профессор Чарльз Нессон подчеркивает, что почти все можно рассматривать по крайней мере с двух сторон. И здесь это верно. Одна точка зрения позволяет нам получить удовольствие от эпизода. Интересно смотреть, как государственные должностные лица проявляют чувства юмора — а что в этом плохого? Не нужно обращаться к Вудворду и Бернштайну, чтобы выяснить, кто говорит после того, как Сноу передал слово.
С другой точки зрения, это хорошо, что мы не нуждаемся в помощи Вудворда и Бернштайна, потому что они не на нашей стороне. Шутка не для нас и даже не рядом с нами: мы остаемся в дураках. Независимо от того, кто находится при власти, наши чиновники так старательно скрывают свою идентичность, когда выступают с речами, что это может стать такой же обыденной вещью, как надевание солнцезащитных очков. Но не чиновник надевает их. Скорее всего он говорит, чтобы все журналисты настроили свое зрение — и они так и делают. Эта практика распространяется, и общественность читает статьи с цитатами чиновников, в подлинность которых он должен поверить, хотя они не могут быть названы и останутся неизвестными для потомков.
Хотя эта история касается правительства, такое нарушение свободы слова в СМИ не являются результатом официального запугивания. Первая Поправка не применяется. Скорее всего, это история банального, но отвратительного согласия: пресса застряла в пределах своего сценария, и каждый человек в цепочке, от журналиста до редактора и издателя, считает немыслимым отклониться от него. Сценарий — это среда, в которой они находятся. Здесь джокером оказался журнал Wonkette, у которого не было представителей в Латвии и Иордании и который пользовался отчетами тех, кто был на месте, а затем без препятствий освещал правду, которую другие проигнорировали, хотя она была у всех на виду.
Упоминание о Wonkette побуждает к обсуждению роли Интернета в свободе прессы в целом. Если бы фигурант потенциально популярной истории в New York Times гипотетически должен был решать, где появится история — только в печатном СМИ или в сети, ответ был бы очевидным: в сети. И поскольку выбор падает на сеть, конкуренция за внимание публики является жесткой.
Представление Ричарда Саланта о том, что новости должны базироваться на том, что общественности необходимо знать для участия в демократической системе, а не на том, что она желает знать, находится под угрозой из-за вирусных видео на YouTube и сценариев, которые толкают СМИ к непосредственной борьбы с этим.
Когда огромный массив журналистских расследований прорывается через страницы или экраны, он часто теряется еще до того, как закрепиться в общественном сознании. В нашем океане информации слишком много волнующих событий, одни из которых реальны, другие — мнимые, чтобы удерживать внимание на каком-либо одном из них, пока оно не становится предметом согласованных и неутомимых усилий по привлечению внимания общественности к непродуманному бамперному лозунгу определенной идеи, проекта, который больше подходит для рекламы и астротурфинга, чем для журналистики. Сенсационная новость — уже не событие, которое окупает ежедневный тяжелый труд.
И все же Интернет имеет потенциал для улучшения качества журналистики. Некоторые из популярных проектов, которые пресса осуждала как ненадежные и паразитические, действительно могут помочь спасти ее от своей все большей посредственности.
Например, дедлайны не являются чем-то новым в журналистике, и во время авралов проверка фактов может стать проблемой даже для добросовестного редактора. Благодаря бдительности некоторых блогеров можно устранить ошибки и дезинформацию. Количество фальсифицированных фото, которые появляются на страницах наших наиболее уважаемых газет, является впечатляющим.
Так, Reuters опубликовало фото, на котором «густой черный дым поднимается над домами в столице Ливана после налета израильской авиации...». Через несколько часов блогеры обнаружили несоответствие. Были предоставлены убедительные доказательства того, что на фото были затемнены вихри дыма, а дома, охваченные дымом, скопированы с помощью инструмента Photoshop «Клон». На другом снимке того же фотографа «ракеты», выпущенные с израильского F-16, оказались лишь одной осветительной ракетой, которую неумело копировали и вставляли в Photoshop.
Reuters придерживалось сценария. Некоторое время оно замалчивало инцидент, а потом без комментариев сняло фото. Поскольку давление росло и было обнаружено большее количество явно поддельных фотографий, редактор Reuters Пол Холмс дал пояснения: «После того мы сделали наши инструкции по использованию Photoshop более четкими. Photoshop является стандартным инструментом для фотографов, но имеет значение, как вы используете программное обеспечение. Основное правило в бизнесе новостей — вы не должны изменять фото с помощью Photoshop значительней, чем вы делали это в темной комнате во времена 35-мм пленки» .
Не было осуществлено никаких структурных изменений, не было проведено ни одного очевидного самоанализа. Reuters просто заняло круговую оборону: «Все фотографии из Ирака редактируются высококвалифицированным главным фотографом, который работает семь дней в неделю в течение своей смены. Сейчас эту должность занимает иностранный фотограф с 27-летним опытом работы» . (Фрилансер, ответственный за обработку фотографий, имел десятилетний опыт работы в Reuters; более 900 его снимков в конце концов были удалены).
Скептики из блогосферы — это подарок для журналистики. Редакторы не виноваты в том, что их будут рассматривать как тех, кто подрывает доверие общественности к четвертой ветви власти, или тех, кто зря отнимает слишком много времени у редакторов, просматривая новость прошлой недели, когда на этой неделе уже было опубликовано новое, а скорее приветствовать привлечение общественности к этому виду деятельности. Это жюри, которое имеет право задавать вопросы. Конечно, не все эти вопросы справедливы, но те, что задаются с наилучшими намерениями, должны цениться. Зеркальное отражение, которое они предлагают, намного важнее, чем внутренняя экспертная проверка.
А что до того факта, что вопросы ставятся неконтролируемо, часто анонимно? Это может быть важным катализатором еще одной новой, но фундаментальной проблемы прессы: вместо того, чтобы бояться цензуры и запугивания со стороны тех немногих , кто при власти, пресса теперь боится толпы, которая не при власти.
Давайте рассмотрим, что произошло после того, как датская газета Jyllands - Posten приняла участие в том, что многие восприняли как ненужную и детскую шалость, имела целью подчеркнуть, что она считает неуместной деликатностью новое требование в пределах некоторых конфессий ислама избегать любых физических изображений своего пророка-основателя. Охарактеризовав это как протест против существующей коллективной внутренней цензуры, газета пригласила около сорока членов Союза датских редакционных карикатуристов «нарисовать Мухаммеда так, как вы его видите» . Двенадцать откликнулось, и полученный колаж вылился в то, что премьер-министр Андерс Фог Расмуссен назвал «худшим международным кризисом со времен Второй мировой войны» . Изображение (наряду с несколькими особенно провокационными были некоторые, не опубликованные ни разу) распространялись возмущенными имамами. Во многих странах вспыхнули беспорядки, организованы бойкоты продукции из Дании, и прозвучали угрозы убийства.
Конечно, так передавали в новостях. Если вы читали новости 2005 г., скорее всего, вы знаете про этот случай. Но подумайте: вы действительно видели упомянутые карикатуры, и если да, в каком источнике? Их повторная публикация до возникновения спора, возможно, была неуместной провокацией. Но как только начались беспорядки, они стали центральным пунктом всей истории. Просто нельзя осознать это явление, понять его, фактически не увидев карикатур.
Энтони Льюис описал случай в 1971 г., когда New York Times начала публиковать выдержки из очень секретных документов Пентагона, многотомный отчет военных о том, как Соединенные Штаты вмешались во Вьетнамскую войну . Адвокаты Times посоветовали издателю «Панч» Сульцбергеру не делать этого. На самом деле «[они] отказались даже просмотреть документы, утверждая, что это сделает их соучастниками преступления». Правительство США получило судебный запрет относительно Times. Таким образом, Washington Post продолжила дело Times, пока и ее не заставили замолчать . Но тогда Boston Globe и другие также опубликовали это. Для секретных документов был специально создан бесплатный сетевой ресурс. «Решение Верховного Суда в пользу прессы две недели спустя стало не просто юридической победой», — отметил Е. Льюис. Это была победа для концепции прессы Мэдисона как проверки на злоупотребление властью, приверженности истине несмотря на запугивания.
Четыре десятилетия спустя запугивание начало исходить не только в отношении собственных граждан, но и от несостоявшихся народных масс. Ни одна из газет, которые бросили вызов Белому дому в 1971 г., не опубликовала ни одной из карикатур Jyllands-Posten вместе со своими историями. Или случилось так, что они не были достойны освещения в прессе? Конечно, нет. Если в 2009 г. недолгая одержимость «мальчиком на воздушном шаре» попала на первые страницы, это также должно попасть. История привлекает всеобщее внимание. Так почему же карикатуры не были опубликованы? Возможно, потому, что они были потенциально оскорбительными для большого количества людей? Конечно, нет. У нас есть целые сети средств массовой информации, посвященные разработке и распространению материалов именно потому, что они является оскорбительным для большого количества людей.
Это был страх. Издатели New York Press, которая по собственным словам «освещает спорные вопросы и разбирается с острыми темами» , вмешались, чтобы удержать редакторов от опубликования карикатур . Вся редакция потом объявила забастовку. Только несколько газет поделились с читателями всем коллажем, это, в частности, Tiger Town Observer Клемсонского университета, The Columns Фейрмонтского государственного университета, известная консервативная Human Events (округ Колумбия), Harvard Salient и Daily Illini Иллинойского университета . Редактор Daily Illini был отстранен от исполнения обязанностей за печать карикатур.
Но действительно ли уместно приводить пример карикатур Jyllands-Posten (на порядок ниже класс) наряду с документами Пентагона? Я думаю, что да: оба случая, каждый по-своему, лежат в основе процесса сохранения либерального общества, такого, где идеи, которые мы осуждаем или боимся, в то же время по-должны быть доступными только с наименьшими и тщательно ограниченными исключениями — исключениями, которые касаются личной жизни, действительно национальной безопасности, а также защиты детей.
Чтобы засвидетельствовать, насколько странным стало наше медиапространство, этот момент был наиболее удачно обыгран в двухсерийном эпизоде мультфильма South Park. Драматическое напряжение эпизода основывается на том, телевизионная сеть в пределах развлекательного пространства позволит на три секунды обычное изображение Мухаммеда. Ответ за сюжетной линией — да, и South Park обращается к образу мультипликационного телевидения, чтобы показать мультипликационного Мухаммеда -два уровня, отделяющие от действительности. А тогда вмешивается наша реальность: текст слайда заполняет весь кадр. В нем говорится: « Comedy Central отказался транслировать изображение Мухаммеда в своей сети». Это была не шутка. Наиболее оскорбительном шоу на телевидении — в том же эпизоде которого показано обмазанного экскрементами Иисуса — не разрешается пересекать эту линию (создатели South Park сказали своего рода последнее слово; оказывается, что начальные титры каждого эпизода с 2001 г. содержат изображения Мухаммеда в толпе горожан, машут руками).
Университетское пространство, любимый и жизненно важный оплот свободной мысли, находится в таких же оковах, как и СМИ. Джитт Клаузен, профессор Брандейского университета, написал исчерпывающую статью о ситуации с Jyllands-Posten под названием «Карикатуры, которые потрясли мир» . Издательство Yale University Press приняло проект книги, и профессор Клаузен включил карикатуры в рукопись вместе с другими изображениями Мухаммеда, которым начисляются века, из мусульманских и не мусульманских источников, например, гравюру XIX века, которая изображает пророка в сцене из «Ада» Данте. Ссылаясь на страх перед насилием, университет настоял на удалении всех изображений до выхода книги в свет.
Роль Википедии в обеспечении свободы слова
Итак, где вы можете увидеть рисунки Jyllands-Posten, чтобы составить собственное суждение о том, являются ли они чем-то таким, что вы должны иметь возможность посмотреть? Википедия. Без лишней огласки или напряженности в Википедии подается достаточно полный рассказ про всю эту историю и все двенадцать карикатур . Они размещены в виде эскизов на главной странице статьи так, чтобы минимизировать образ для посетителей, которые не ожидали увидеть их . Один клик — и они в полном размере. На странице обсуждения приведены инструкции, как настроить свой браузер таким образом, чтобы не видеть их . Там размещено заявление редакторов, такая же содержательная и простая, как и провозглашение Тони Сноу неназванным источником самого себя: «Изображения или данные, содержащиеся в этой статье, могут содержать оскорбительные графические или другие элементы в интересах обеспечения качества статьи и полного освещения сути дела». Наивное суждение о том, что может существовать «нейтральная точка зрения» на деликатные темы, — от чего часто отказывается перенасыщена пресса — здесь превращает трудное решение на простое.
Далее оказывается, что наиболее эффективной защитой от страха, вызванного опасным незнакомцем, а не строгим правительственным чиновником, может быть учреждение, управление которое будет так же диффузным и анонимным, как и сама угроза. Если бы основатель Википедии Джимбо Уэйлс пытался ввести цензуру мультфильмов в приказном порядке — возможно, опасаясь за свою собственную безопасность — он потерял бы контроль над своим «читальным залом». Те самые свойства, которые так часто превращают Википедию на бессмысленную и ненадежную, есть свойствами, которые в этом случае делают ее маяком в тревожные времена, институтом, который, по крайней мере в этом узком, но важном смысле, должен заставить гордиться профессиональных журналистов.
Речь идет не о противопоставлении Википедии ведущим средствам массовой информации. Почти единогласное решение СМИ отступить в этом деле — ситуация, которая гарантированно повторится и для других тем — может быть рациональным, хотя и неприятным. Йель не хотел подвергать опасности свое сообщество ради одной книги. Это именно то, что делает менее внешне подотчетной Википедию — и другие распространенные в Интернете средства — друзьями и коллегами прессы. Без сомнения, одним из факторов, повлиявшим на решение Йельского университета, было то, что эти изображения, публикация которых является слишком деликатным вопросом, на самом деле становятся доступными для любого, кто хочет увидеть их, за пять секунд максимум путем десяти нажатий на клавиши. Google индексирует их потому, что он индексирует все; мы не рассматриваем их доступность там как моральный выбор: что это надо или принять, или отвергнуть. Википедия оставляет их потому, что ее редакторы находятся одновременно повсюду и нигде. Ее сценарий заметно отличается от сценария прессы, а вместе они образуют форму информационного биоразнообразия, которая обеспечивает выживание идеи в рамках целого ряда агрессивных сред.
Википедия и пресса могут даже напрямую сотрудничать. Репортер New York Times Дэвид Род является одним из нескольких корреспондентов, которые делают репортажи из опасных районов за пределами «зеленых зон» мира. Ветеран, который освещал массовые убийства в Сребренице, был похищен при расследовании истории вне Кабула. Его продержали девять месяцев. Чтобы иметь возможность осторожно проводить переговоры, Times и другие основные СМИ замалчивали о его похищении . Среди них была и Wikipedia, огромная масса редакторов которой тщательно скрывала этот случай . (Род сбежал от своих похитителей в июне 2009 г. ).
Обход блокирования сайтов и свобода прессы
Интернет-революция является молодой — она, собственно говоря, насчитывает около десяти лет и поддерживается массовым введением широкополосного доступа. Нам повезло, что у нас есть такое явление, как Википедия, идея, как известно, такая глупая и невероятная, что даже ее основатель никогда не представлял ее такой (оригинальной идеей Джимми Уэйлса была более традиционная энциклопедия, Nupedia, со статьями на заказ; а Wiki сначала была просто местом для рабочих комментариев и предложений ). Посредничество таких веб-сайтов, как Talking Points Memo, первым продемонстрировал, что традиционные СМИ и новые СМИ могут как составлять одно целое большее, чем сумма их частей.
Важный участок работы, который необходимо провести, — это обеспечить, чтобы важные идеи могли добраться до людей, которые хотят их воспринимать. New York Times недостаточно публиковать новости мирового уровня. Она должна активно принимать меры, чтобы достичь тех, чье правительство или сторонники предпочитают не дать им этого увидеть. Более половины миллиарда людей регулярно пользуются Интернетом и автоматически перенаправляются с несанкционированных сайтов и тем. Сделав несколько настроек существующих протоколов, мы можем изменить все правила нынешней тупиковой игры в «кошки-мышки» с фильтрацией и действиями в обход.
RSS-протокол — «Really Simple Syndication» («действительно простое получение информации») — позволяет автоматически включать информацию из одного источника в другой. Проект Herdict собирает отчеты о блокировании Интернета в реальном времени от людей, которые пытаются попасть куда-то и не могут. Объедините обе составляющие, и любое количество людей и учреждений может согласиться выделить маленькую долю своего веб-присутствия, чтобы наполнить содержанием сайты, подвергнутые цензуре.
Внезапно попытка фильтровать веб-сайт автоматически приводит к тому, что его содержание отображаемая в тысячи других мест. Чем больше людей стремятся увидеть его и не могут, тем больше отражений. Google и Bing живо все индексируют, и поиск запрещенной фразы является доступным в любом месте. Представьте себе, если бы пресса могла направить свою энергию на отделение правды от лжи, важное от мелочного и увидеть, как эти результаты рикошетом отражаются от одного участника к другому. Единственное, что является более мощным, чем Post и Globe, которые наступают на пятки Times, — это возможность самих читателей стать частью процесса, передавая друг другу очень важные сообщения, а не ожидая, что это будут делать только эксперты, и сталкиваться с последствиями. Действительно, мы можем изменить сам гипертекстовый протокол так, как это когда-то пришло в голову его изобретателю, но в суматохе не было должным образом оценено: если ваш компьютер не может куда-то попасть, он может автоматически запросить соседние компьютеры, не были ли они там недавно и могут ли поделиться тем, что они увидели.
Роль социальных медиа и свобода слова
Люди не только могут помогать распространять контент, но они также могут способствовать его целостности. Можно менять тексты и фотографии, и поскольку мы переходим в мир Google Books, что использует «облачный» сервис, и электронных книг Kindles, из которых труды Оруэлла удаляются дистанционно , — в частности, «1984»! — физические книги станут или древними раритетами, или распечатками по требованию, что будут проверяться не более, чем их цифровые источники. Но почти у всех нас есть мощные ноутбуки или персональные компьютеры с большей памятью, чем мы могли бы когда-нибудь использовать. Мы можем создать такие протоколы, как проект LOCKSS, что позволяет библиотекам и частным лицам делиться цифровыми работами с целью их двойной проверки на предмет соответствия одного другому, что является защитой от «потери памяти» . Мы должны поощрять больше людей (и, конечно, наших детей) участвовать в работе СМИ. Википедия должна иметь простой интерфейс — в этом на помощь может прийти Dreamweaver, — наподобие того, что используется самой сетью, так, чтобы не нужно было знать язык разметки, чтобы исправить ошибку в статье.
Но как насчет резких возражений, что «гражданские» журналисты не лучше «гражданских» хирургов? Ключевой частью операции есть навыки. Перед выполнением операции хирурги должны потратить годы на обучение для развития узкоспециализированных навыков. Так же журналистика требует навыков и часто обучения. Серьезная история — это больше, чем просто задать вопрос источнику. Вот почему пресса должна наиболее активно распространять свое влияние. Она обязана Fox, MSNBC, Times и Post отступлением от сценария, это своего рода проверка, которую она может устроить любой мощный или популярной посторонний учреждении.
Этими ценностями в целом стоит поделиться с общественностью и не только через продукт хорошо отлаженной прессы, но и через процесс. У нас есть возможность привлекать людей к американской журналистики, завербовать их для своих историй, их записи с сотовых телефонов, их острые глаза и разум, особенно, когда они живут и знают ситуацию, где типичный репортер может быть лишь посторонним лицом. Поскольку камеры и записывающие устройства стали очень распространенными, мы должны привлекать тех, кто стремится рассказать правдивую историю. Или по крайней мере нам не следует их арестовывать: в штате Массачусетс гражданин, который записывал свой разговор с агентом власти штата, что вел себя неподобающим образом, привлечен к уголовной ответственности за несанкционированную запись своего собеседника — тот самый аккаунт, который однозначно мог обосновать претензию о злоупотреблении властью.
Таким образом, навыки профессионального журналиста и заинтересованного гражданина могут быть взаимодополняющими, если объединены желанием добраться до правды. Думать, что взамен люди должны просто стать потребителями СМИ, — что они просто должны знать одно, даже если они хотят знать другое, — это отказаться, а не развивать связь между прессой и общественностью, которой она служит и какую информирует.
Гай Гома пережил за две секунды, когда он приноравливался к совершенно непредсказуемой реальности на глазах у сотен тысяч зрителей — то, что пресса пытается преодолеть не меньше двух лет: шокирующее осознание и слепой страх. Что ждет нас впереди — это другая часть этой последовательности: философская решимость и, наконец, стремление проявить себя наилучшим образом. Будем надеяться, что мы сможем приспособиться так же блестяще и мужественно, как это сделал Гома.
Автор: Дж. Зиттрейн, профессор права Гарвардской школы права, соучредитель Беркманского центра Интернета и общества (Университет Гарвард, США)
